Роберт Хайнлайн - Звездный зверь [= Звездное чудовище]
Мистер Кику кивнул:
— Так я и предполагал. И я буду рад помочь… советом, как завершить всю эту историю с хрошии.
— Но вы не радуйтесь. Мак, — рявкнул Роббинс. — Это вполне приемлемое решение и оно сработает… потому что Генри мыслит гораздо шире, чем вы, и не изменяет своим взглядам. Но это не то, что мы собираемся делать.
— Но если сам Генри согласен, то ради высших интересов…
— Бросьте! На блюде будет голова не Генри, а ваша.
Их взгляды встретились. Наконец Макклюр сказал:
— Если вы собираетесь так действовать, можете убираться. Если вы хотите драки, вы ее получите. И первая история, которая получит огласку, будет о том, как я уволил вас обоих за нелояльность и некомпетентность.
Роббинс нахально ухмыльнулся:
— Надеюсь, вы так и поступите. Вот тогда-то я и посмеюсь. Хотите послушать, как пойдут дела?
— Ну что ж… попробуйте.
— Так или иначе, с вами все ясно. А теперь помолчите и дайте мне сказать! С вами покончено, Мак. Я не специалист по ксенологии, но даже я вижу, что может дать цивилизации ваш подход. Вы действуете как сельский судья в таком тонком и деликатном деле, как отношения с негуманоидными расами. Именно поэтому вы дошли до точки. Вопрос стоит так: хватит ли у вас сил выбрать нелегкий путь? Или вы изберете путь полегче, чтобы заработать пару напыщенных фраз в учебнике истории?
Макклюр был мрачен, но не прерывал Роббинса:
— Я вынужден выложить то, что мне известно, — продолжил Вес. — Произойдет одно из двух. Или же Генеральный Секретарь вышвырнет вас к чертовой матери или же он рискнет вернуть вас и быть готовым к тому, что Совету будет выражено недоверие. Так оно и будет. Марсианская Община с визгом и воплями ударится в паническое бегство. Венера последует за ней, а внешние колонии и присоединившиеся к нам ксенокультуры примкнут к ним. И в конце концов вы обнаружите, что большинство народов Земли требуют, чтобы Северо-Американский Союз выдал виновную личность, чтобы избежать окончательного банкротства Федерации. Единственное, что вы должны сделать — это толкнуть первую костяшку домино; остальные упадут сами собой… и вы будете погребены под ними. Вас не выберут даже ловцом бродячих собак и кошек. Но есть и более простой путь. Вы уходите в отставку… но мы не сообщаем об этом примерно в течение двух недель… Генри, как вы думаете, двух недель хватит?
— Должно хватить, — серьезно сказал мистер Кику.
— В течение этого времени вы и нос не высунете без разрешения Генри. Слова не скажете, пока я это слово не одобрю. Затем на вершине славы, после окончания Дела Хрошии, которое увенчает вашу карьеру, вы уйдете в отставку. Может быть, со временем появится возможность дать вам какую-нибудь должность попышнее… если только вы будете хорошим мальчиком. А, Генри?
Мистер Кику кивнул.
Макклюр перевел взгляд с беспристрастного лица Кику на Роббинса.
— Вы двое устроили заговор против меня, — горько сказал он. — А как вы посмотрите на то, если я вас обоих пошлю к дьяволу?
Роббинс зевнул:
— Поверьте мне, это ничего не изменит. После того, как администрация рухнет, новый Генеральный Секретарь вернет Генри из отставки, на ваше место сядет надежный человек, и Генри начнет выкручиваться с хрошии. Будет потеряно три дня или того меньше. Отмыть вас добела почти невозможно, но мы хотим дать вам шанс. Так, Генри?
— Так будет лучше всего. Не будем выносить сор из избы. Грязное белье не стоит перетряхивать на людях.
Макклюр пожевал губами:
— Я должен все это обдумать.
— Отлично! Я подожду, пока вы с этим справитесь. Генри, почему бы вам не вернуться к работе? Держу пари, что эта чертова панель светится, как рождественская елка.
— Очень хорошо, — мистер Кику покинул помещение.
Его панель в самом деле напоминала праздничный фейерверк, в котором выделялись три красных огонька и дюжина желтых. Он справился с самыми срочными вызовами, быстро разделался с остальными и принялся разгребать свою корзину, стремительно подписывая все, что ему попадалось.
Едва он задобрил выездную визу весьма выдающегося лектора, вошел Роббинс и бросил на стол бумагу:
— Его отставка. Надо сразу же показать ее Генеральному Секретарю.
Мистер Кику взял документ:
— Я это сделаю.
— Я не хотел, чтобы вы присутствовали при том, как я ему выкручивал руки. Без свидетелей легче говорить «Ой, дяденька!» Понимаете?
— Да.
— И не роняйте слез. С нас хватит. А теперь я отправлюсь писать речь, которую он произнесет перед Советом. Затем я постараюсь найти ребят, с которыми он говорил прошлой ночью, и ради блага нашей старой милой планеты, к которой мы все так привыкли, убедить их в дальнейшем придерживаться правильной линии. Им это не понравится.
— Думаю, что нет.
— Но им придется с этим смириться. Нам, людям, надо держаться вместе, ведь нас так мало.
— Это я всегда чувствовал. Спасибо, Вес.
— Не стоит благодарности. Я не сказал ему одну вещь…
— А именно?
— Я не сказал ему, что мальчика зовут Джон Томас Стюарт. Я не уверен, что Марсианская Община проглотила бы, не разжевывая, этот факт. Кроме того. Совет мог поддержать Мака… и тогда у нас был бы шанс убедиться, держит ли свое слово хрошианская леди.
Кику кивнул:
— Я тоже думал об этом. Не нашлось времени высказать сомнения.
— Это точно. Так много возможностей держать язык за зубами, что… Чему вы улыбаетесь?
— Я думаю, — объяснил мистер Кику, — как хорошо, что хрошии не читают наших газет.
XIV. «СУДЬБА? ЧУШЬ!»
Миссис Стюарт газеты читала. Гринберг выбился из сил, убеждая ее отправиться в столицу вместе с сыном. Он не имел права объяснить ей, в чем дело. Но убедил ее встретиться с ним на следующее утро. И в конце концов он добился своего, миссис Стюарт согласилась поехать в столицу на следующее утро.
Когда же он явился за ними, то выяснил, что он уже персона нон грата. Миссис Стюарт была вне себя от ярости и просто сунула ему газеты в лицо.
— Ну и что? Я просмотрел ее в отеле. Сущая ерунда.
— Это я и хотел сказать маме, — мрачно сказал Джон Стюарт, — но она меня не слушает.
— Вам бы лучше помолчать, Джон Томас. Ну, мистер Гринберг? Что вы теперь окажете?
Гринберг не мог подобрать нужных слов. Как только ой увидел интервью Секретаря, сразу же попробовал созвониться с мистером Кику, но Милдред сказала, что босс и мистер Роббинс у Секретаря и их нельзя беспокоить. Он сказал ей, что позвонит позже, смутно догадываясь, что хлопот у него еще хватит.
— Миссис Стюарт, вы, конечно, знаете, что газетные сообщения бывают преувеличены. Не было и речи о заложниках и, кроме того…
— Что вы мне рассказываете, когда здесь все сказано совершенно ясно! Это интервью, которое дал Секретарь по делам космоса. Кто знает лучше? Вы? Или Секретарь?
У Гринберга было свое мнение на этот счет, но он предпочел придержать его при себе.
— Прошу вас, миссис Стюарт. Газетные сообщения нельзя принимать на веру. Бывает, что они не имеют ничего общего с действительностью. Я просто прошу вас прибыть в Столицу для спокойного разговора с Заместителем Секретаря.
— Ничего подобного! Если Заместитель Секретаря хочет видеть меня, пусть он приезжает сюда.
— Мадам, если это будет необходимо, он непременно приедет. Мистер Кику — джентльмен, придерживающийся старомодных воззрений, и он никогда бы не заставил леди ехать к нему, если бы это не было связано с общественными делами. Вы же знаете, что сейчас идет межпланетная конференция?
— Я взяла за правило, — чопорно ответила миссис Стюарт, — никогда не интересоваться политикой.
— Кое-кто из нас должен этим заниматься. — Гринберг вздохнул. — Из-за этой конференции мистер Кику не может прибыть сюда. Но мы надеемся, что вы пойдете ему навстречу.
— Мистер Гринберг, я дала свое согласие с большой неохотой. Теперь я выяснила, что вы обманывали меня. Почему я должна верить вам? Вы готовите какой-то фокус? Заговор, чтобы отдать моего сына этим чудовищам?
— Мадам, клянусь честью офицера Федерации и заверяю вас…
— Избавьте меня, мистер Гринберг. А теперь вы должны извинить меня…
— Миссис Стюарт, я прошу вас. Если вы только…
— Мистер Гринберг, не заставляйте меня проявлять невежливость по отношению к гостю. Мне нечего больше сказать.
Гринберг ушел. На пороге он огляделся, надеясь увидеть мальчика, но Джон Томас тихонько исчез. Гринберг вернулся в отель. Он не собирался возвращаться в столицу, не завершив свою миссию, но он понимал, что сейчас, пока миссис Стюарт не остыла, говорить с ней бесполезно.
В надежде избежать репортеров, он попросил водителя аэротакси опуститься на крышу отеля, но репортер с диктофоном уже ждал его там.
— Полминутки, мистер Посланник. Мое имя Хови. Нельзя ли несколько слов относительно заявления мистера Макклюра?
